«Потом они говорят, что она убила этих двух людей, потому что миссис Риган—я еле могу себя заставить назвать её по имени—предстала перед вами и рассказала вам, что у этих сестёр была ссора, и что Лиззи сказала Эмме, «Ты меня предала». Господа, если кто-либо на этом суде полностью себя скомпрометировал, так это Миссис Ханна Риган, и никто, кроме неё самой, её не подставлял. И это настолько проигрышная ситуация, что обвинение сочло, что не стоит её снова вызывать на свидетельскую трибуну.
«Лиззи не пыталась выманить Бриджет из дома. Если бы она решилась на то, чтобы совершить эти деяния, не думаете ли вы, что она послала бы Бриджет в центр города за покупками, или с каким-нибудь поручением, и тогда бы она располагала промежутком времени, в течение которого её бы никто не потревожил? Но вместо этого всё идёт как обычно и Бриджет продолжает делать свою работу».
Плывя по течению, расслабленный, Робинсон был достаточно уверен в себе, чтобы ввести в свои замечания маленькую причуду. Он взялся за тему орудия убийства:
«Теперь, с помощью какого орудия это было совершено? Сперва у обвинения была на этот счёт теория, или, по крайней мере, казалось, что у обвинения есть на этот счёт теория, а затем оказалось, что у обвинения на этот счёт теории нет. Весь арсенал дома Борденов был сюда принесён. Сначала, эти два топора. Я их откладываю в сторону, потому что на них стоит печать обвинения; они признаны непричастными.
«Затем я беру этот простой тесак, про который нам также сказали, что он не имел никакого отношения к убийству. Я откладываю его в одну груду с этими другими. Я беру этот тесак-гвоздодёр, про который мне сообщили сегодня, что он также невиновен, и я немедленно отправляю его в ту же хорошую компанию. Дайте-ка подумать.
«Тесак-гвоздодёр имеет лезвие в 4,5 дюйма. Доктор Долан в своих свидетельских показаниях сказал, что он мог быть адекватным инструментом для того, чтобы нанести все эти раны.
«Затем появился доктор Дрейпер, и сказал, что режущий край инструмента, который произвёл эти раны, был 3,5 дюйма, а не 4,5».
«Доктор Чивер сказал, что на глазок длина лезвия должны была быть 3,5, но что она могла быть и значительно меньше. Всё могло быть сделано инструментом с лезвием в 3 дюйма. Возможно, инструментом в 2 и ¾ дюйма. Это наши эксперты, о которых идёт речь. Мы, как правило, не вешаем людей исходя из показаний экспертов. Это небезопасно. Вы понимаете. Сами врачи не соглашаются между собой, да и не могут согласиться, потому что ничего толком не знают.
«Ну, затем появляется этот невинного вида тесак без топорища—и сперва кажется, что на нём-то обвинение и остановит наконец свой пристальный взгляд. Правы ли о нём мистер Малейли или мистер Флит, или нет, теперь у него нету топорища, так что пускай уж они его ищут, а когда, как я надеюсь, они его найдут, пускай они сдадут его в Британский Музей. И я надеюсь, что они сами туда заявятся, чтобы прочитать о нём лекцию, и поведать изумлённой толпе, который из них его нашёл или не нашёл, и который из них видел или не видел, как другой положил или не положил его назад в коробку.
«Теперь, про этот тесак ничего не говорилось на предварительном следствии. Их теория, полагаю, заключалась в том, что им продолжали пользоваться и после того, как им было совершено преступление, и что он был тщательно вымыт, так, чтобы смыть всю кровь, а затем человек, который им пользовался, отломал у него топорище. И их теория заключается в том, что кровь была отмыта. Но этот обломок топорища был вклинен в отверстие, и профессор Вуд сказал вам, что кровь обязательно затекла бы в самое узкое место. А он кипятил его с йодидом калия, и сказал, что не смог обнаружить ни малейшего следа крови. Крови там не было, как я вам говорю, и в конечном счёте они приходят сюда и в начале этого суда робко и запинаясь говорят: «Мы принесли вам этот тесак без топорища, но мы не можем вам сказать, тот ли это тесак, которым были совершены преступления, или нет».
«Они сказали, что докажут вам, что у Лиззи была уникальная возможность. Они сказали, что этого не смог бы сделать никто другой. Эмма была в отъезде. Морза не было. Бриджет находилась снаружи, а позднее в своей комнате. Они сказали, что на самом деле подсудимая находилась взаперти в доме с двумя её жертвами, и что никакой другой человек не смог бы в него проникнуть.
Дверь в подвал была несомненно заперта. Парадную дверь, как обычно, Лиззи заперла на засов в среду вечером и отперла её в четверг утром. Ни чуточки не меняет дело, была ли она закрыта на засов потом или нет, так как если бы кто-либо вошёл в дом, то, выходя, он не смог бы задвинуть засов за собой, и так как не похоже, что кто-нибудь ещё это бы сделал, больше тут говорить не о чем.
«Боковая дверь с проволочной сеткой была отперта приблизительно с 9:00 до 10:45 или 11:00. Теперь, если эта дверь не была заперта, то Лиззи не была взаперти внутри, а все посторонние не были заблокированы снаружи.
«Предположим, убийца вошёл через эту дверь в дом, который был весь отперт с северной стороны, и предположим, что он вошёл в него и прошёл насквозь. Куда он мог пройти? Много куда. Он мог пойти наверх в свободную комнату; он мог залезть в шкаф в коридоре; он мог залезть в шкаф в гостиной; он мог пройти в кухонную кладовку. Он мог пойти во все те места в этом дом, в какие забегают обыкновенные воры, когда не могут найти открытую дверь . Ему было бы достаточно просто пройти наверх в эту спальню и притаиться там до тех пор, пока перед ним не окажется миссис Борден.
«Теперь, что бы он сделал? Он там был ради того, чтобы совершить убийство; не ради того, чтобы убить её, а ради того, чтобы убить мистера Бордена, но ему пришлось убить и её.
«И когда он сделал свою работу, и в дом вошёл мистер Борден, он приготовился спуститься вниз при первой возможности. Бриджет была на улице, Лиззи была снаружи. И он смог сделать свою работу быстро и спокойно, и выйти через ту же дверь, заметьте, через которую он вошёл—через боковую дверь.
«Мы признаём, что никто не видел, как этот человек вошёл, и никто не видел, как он вышел на улицу.
«Но кто-то там был. Доктор Хэнди описал вам какого-то человека на тротуаре, которого он видел как раз перед убийством. А миссис Мэнли и миссис Харт пришли туда в 9:50 и увидели снаружи какого-то человека, который стоял и наблюдал. Это не было сделано каким-то одним человеком: тут был кто-то ещё, и там был человек, стоявший у столба возле ворот. Так что вы видите, как всё в этой версии об «уникальной возможности» рушится, потому что никакой такой уникальной возможности не было.
«Посмотрите на голые факты. Что у нас есть, что доказывает вне всяких сомнений вам, благоразумным людям, вину этой подсудимой? Если бы она была злодейкой и негодяйкой, она была вела себя так, как ведут себя злодеи и негодяи. Там был её дядя, Джон Морз, которого, как вы слышали, подозревали, за ним была установлена слежка, его допрашивали, а когда спросили её, она сказала, «Нет, он этого не сделал». Перст правосудия указывал на Бриджет Салливан, а Лиззи сказала определённо и сразу: «Что? Бриджет этого не сделала!» Тогда кто-то сказал: «А как насчёт португальцев на ферме?» «Нет», сказала Лиззи, «Среди тех, кто работал на моего отца никогда не было никого, кто сделал бы с ним такое. Я не могу в такое поверить ни про одного из них».
«Как вы можете объяснить такое поведение? Только одним образом. Она фактически выгораживала всех остальных, и подставила себя как единственную, на которую смог пасть взор правосудия. Господа, посмотрев на неё, вы признаете, что она не сумасшедшая.
Чтобы решить, что она виновна, вам придётся поверить в то, что она монстр. Похожа она на монстра? По мере того, как она сидела перед вами все эти долгие дни, и двигалась среди вас, заметили ли вы в ней что-нибудь, что указывает на отсутствие в ней человеческих чувств или женственности?
«Я чувствую, насколько вы устали и благодарю вас за то терпение, понимание и усердие с каким вы выслушали всё то, что я мог вам предложить. Поймите, это было последнее слово подсудимой, обращённое к вам. Примите его на душу; позаботьтесь о ней, и вынесите безотлагательно ваш вердикт «не виновна», чтобы она смогла вернуться домой и быть Лиззи Эндрю Борден из Фол-Ривер, и дальше жить в этом окровавленном и ветхом доме, где она уже провела столько лет своей жизни».
Робинсон, усталый после четырёхчасового выступления, вернулся к месту обвиняемой, сел возле Лиззи и опустил голову на руки.
Она ничего не сказала, только легонько коснулась его руки.
Комментариев нет:
Отправить комментарий